Александр Витальевич Финогеев
Александр Витальевич Финогеев – кадровый военный, прослуживший врачом в рядах ВМФ более четверти века. Тем не менее, тяга к писательскому ремеслу у него была всегда, и в редкие минуты отдыха он успевал записывать свои впечатления о нелёгкой морской службе. Но делает он это в лёгкой юмористической форме, с некоторой долей гротеска и фантазии, что делает его рассказы яркими и запоминающимися...
После окончания военной службы Александр Витальевич работает врачом на Николаевщине и продолжает писать свои рассказы, очерки и воспоминания о Военно-морском флоте и морской службе.
Строевой смотр
Строевой смотр – это одно из многих чудес военной службы. Каждый, носящий погоны в обязательном порядке участвовал в подобных мероприятиях и в качестве проверяемого, и в качестве проверяющего.
Выглядеть в этот день ты должен как молодой огурец на грядке: выбрит, выглажен и коротко подстрижен. А также, иметь белоснежный платочек, расческу, уставного цвета носки, документы, жетон, значки, медали (орденов простым смертным не давали) и прочее, прочее, прочее. Но и это еще не все. Надо, чтобы брюки были не расклешены.
В таком виде каждый уважающий себя моряк в народ никогда не выйдет. Это все знают. Но… на смотре ты должен быть похож на клоуна.
Заместитель начальника штаба, капитан второго ранга Петр Иванович Плехов подтянут и строг. Его статная фигура – будто писана со Строевого устава. Глубоко посаженные глаза и продольная складка над орлиным носом делают этого человека поистине строгим. Но по натуре – это добрейший души человек. И мы с ним друзья. Хотя служба такого не допускает. На ней одни начальники, а другие подчиненные. И подчиненные обязаны быть глупее своих начальников в обязательном порядке.
Плехов подходит ко мне.
- Флагманский врач, майор медицинской службы Финогеев, - представляюсь я, слега улыбаясь.
- Вам что, доктор, весело?
- Даже в грустном надо находить веселое.
- Что в этот раз вас развеселило?
- У вас кашне не уставное и брюки расклешены.
Плехов растягивает губы в улыбке, - У вас тоже, товарищ майор, брюки далеко не заужены. Сейчас мы посмотрим, насколько вы качественно подготовились к смотру. Кру-гом! – командует он.
Я поворачиваюсь.
- Почему у вас пейсы длиннее положенного?
- С такими я больше нравлюсь женщинам. Они сами мне об этом говорили.
- Покажите свой жетон, - требует неугомонный начальник.
Я долго роюсь в карманах, заведомо зная, что он лежит в сейфе, на верхней полке.
- Я забыл его взять, - наконец, говорю я, видя, что терпение Плехова начинает иссякать.
- Что вы еще забыли?
- Если честно признаться, то фамилию Генерального секретаря компартии Лаоса, а вы не помните? - я делаю грустные глаза.
Петр Иванович зло смеется.
- Доктор, ты когда-нибудь бываешь серьезным?
- Так точно! Военный человек, если Родина прикажет, может все. Даже быть серьезным и иногда умным. Но второе, значительно реже.
- К вам, доктор, лучше не подходить. Из-за вас половину штаба не успел посмотреть. Закончить строевой смотр! – командует Плехов, - Разойдись! Для прохождения торжественным маршем, в колонну по четыре, становись!
Колонна, выбивая ритм марша об асфальт, проходит мимо штабной элиты.
Строевой смотр закончен. Все расходятся по рабочим и другим местам. Военная служба продолжает течь в привычном для всех ритме.
* * *
Мудрость - не порок
Служба без приключений не бывает. Обязательно, когда-нибудь, что-нибудь, да случается. В этот раз молодой мичман Кросовскиий в пьяном состоянии попал в комендатуру. Теперь, сожми зубы и терпи. Терпи, пусть в ногах правды и нет, но надо стоять прилюдно на юте и слушать, как не красиво пить водку, про позор, нанесенный кораблю, о пособничестве отдельными лицами, включая и Кросовского, империализму и, даже, о моральном и генетическом уродстве.
Командир корабля находился в отпуске. Замещал его, разумеется, старший помощник.
После подъема флага личный состав разошелся по местам проворачивания оружия и технических средств. На юте остались офицеры и мичманы. И началась воспитательная работа.
Сочетая патриотические лозунги с площадной бранью, старпом пытался проникнуть в твердь черепной коробки мичмана. Минуты бесконечно долго перерастали в часы. Но словесный понос старшего помощника не заканчивался.
- Родители, школа, флот воспитывали, надеясь, что из вас выйдет толк, - орал он.
- Толк из него и вышел, - удрученно пробормотал доктор.
- Что вы сейчас изрекли мудрого, товарищ начальник медицинской службы? Вы не можете стоять спокойно, - новая волна ярости подкатила к старпому.
- Я говорю, что толк из него вышел.
- Вы так считаете, как секретарь партийной организации или как врач-профессионал?
- И то, и другое.
- Вы не ошиблись в выборе профессии, а мы, избрав вас своим партийным лидером?
- Абсолютно нет. Я подчеркиваю, что толк из этого молодого человека весь вышел, а бестолочь осталась.
- Мудро изъясняетесь, товарищ капитан. И что главное, абсолютно точно. Равняйсь! – скомандовал старпом, - Смирно! Мичману Кросовскому за употребление спиртных напитков на берегу объявляю строгий выговор. Разойдись!
* * *
История болезни
Был уже довольно поздно, когда дверь медицинского пункта с шумом распахнулась и двое сильно пьяных краснолицых прапорщика внесли третьего, на лбу которого красовалась огромная багровая шишка, величиной с кулак.
Дежурный врач, старший лейтенант Зуев, нехотя поднялся из-за стола.
- Ба, кто это к нам пожаловал? Сегодня что, в зоопарке день открытых дверей? Или его самолет крылом зацепил, - он указал пальцем в сторону висевшего на плечах прапорщика, - Может попал под лопасть вертолета? – Зуев был явно недоволен этим поздним визитом. – Что произошло с этим человекоподобным существом? Он больше напоминает примата, нежели разумное существо.
- Доктор, - промычал пострадавший, - вы себе слишком много позволяете. Я стукнулся о дверь.
- Не может быть! – Зуев зло дернул рыжеватыми усами, - Все люди могут быть глупыми, но ты явно этим злоупотребляешь.
Пострадавший начал наливаться ненавистью, при этом шишка приобрела цвет переспелой сливы.
- Молчи, - прошипели друзья-собутыльники, - Доктор, мы вам принесли бутылочку хорошего спиртику и три банки тушенки. Надо сделать так, чтобы командование об этом не узнало. Это чудо, - они положили обмякшее тело друга на кушетку, - упало со стола.
- Как упало? – удивленно поднял брови доктор.
- Он сидел на столе и уснул. Ну и свалился оттуда. Прямо лбом об пол.
Зуев начал осматривать больного. Подавил руками голову, проверил чувствительность кожи и зрачковые рефлексы. Признаков сотрясения головного мозга не было.
- Когда Бог раздавали мозги людям, этому индивидууму их явно не хватило, а то бы они стряхнулись. Это лишний раз доказывает, что служить можно и без них.
- Товарищ старший лейтенант, о вашем поведении я буду докладывать по команде, - пострадавший прапорщик попытался встать.
- Замолчи, придурок, - осуждающе рявкнули на него краснолицые товарищи. – Что будем делать доктор? – их голоса неподдельно дрожали.
Зуев взъерошил мизинцем щетиной торчащие усы и многозначительно изрек, - Коль ваш товарищ может так умно, а главное, логично изъясняться, значит, опасаться за его жизнь не имеет смысла. Учитывая его явно выраженную агрессию по отношению к медицинскому работнику, я вынужден сейчас же сообщить о случившемся дежурному по части и вызвать комендатуру,- рука Зуева потянулась к телефону.
Доктор, - взмолились здоровые прапорщики,- не делайте этого. Иначе нас всех выгонят из Вооруженных сил. Что мы тогда будем делать? Мы же ничего не умеем.
- В каком подразделении, разрешите узнать, служит этот «замечательный» воин?
- На складе,– ответили за воина прапорщики.
- Каком? – не унимался Зуев.
- Продовольственном.
- Это коренным образом меняет дело, - Зуев даже взвизгнул от радости, - На таких людях держатся все Вооруженные силы. Конечно, ему будет выделена лучшая палата. Но… - доктор наморщил лоб, - это будет стоить всего лишь ящик тушенки. За сохранение врачебной тайны. Заверения, типа «мы принесем завтра» или «как вам не стыдно» не принимаются. Если через тридцать минут ящик не будет стоять у меня под кушеткой, я звоню по указанным телефонам. Отчего-то не наблюдаю счастливого блеска в ваших глазах. Или я что-то не так говорю?
- Хорошо, - ответили здоровые прапорщики, и вышли из медпункта.
- Не хорошо, а «Есть». Мы же с вами военные люди, - бросил в след выходящим прапорщикам Зуев. – Пойдем, мой хороший, в перевязочную, - обратился к пострадавшему доктор, - Пока твои друзья добывают мне пропитание, мы с тобой кровь из гематомы уберем, повязочку наложим, и ты пойдешь в палату спать. Время-то позднее, доктору тоже отдохнуть хочется. А мне еще историю болезни на тебя писать.